При изучении истории раннесредневековой Алании редко удается проследить, хотя бы в некотором приближении, биографии ее отдельных представителей. Сегодня счастливым исключением из такого положения становится биография Константина АЛАНА. Сведения о нем сохранились в сообщении Иоанна СКИЛИЦЫ, которые затем повторил Георгий КЕДРИН.
Константин Алан, будучи магистром, служил в должности помощника вестарха (военачальника) закавказской византийской фемы Ивирия. Население провинции в основном состояло из армян, картлийцев и в меньшей степени – греков и арабов. В 1045 г. по приказу императора Константина IX Мономаха военные отряды данной провинции выступили против курдского эмира Абу-л-Асвара Шададдида – правителя Двина и Персармении.
Поход оказался неудачным, т. к. наступавшие попали в смертельную ловушку под Двином. По приказу Абу-л-Асвара были открыты речные плотины и затоплены земли, на которых находились наступавшие. Лучники довершили разгром византийцев. Но Константин Алан вместе с вестархом Михаилом Иаситом смогли вырваться из ловушки и вернуться в свою провинцию.
Особое внимание привлекает придворный титул магистра Константина Алана. Он был одним из высших византийских титулов. Обычно его обладатель жаловался либо родственникам самого императора, либо иноземным правителям и нецарствовавшим представителям их династий. Поскольку Константин Алан не был родственником византийского императора и не мог быть аланским правителем, то оставалась единственная возможность считать его ближайшим родственником аланского правителя. Вопросы о его дальнейшей судьбе и об отношении к правящей в Алании династии остались бы до сих пор открытыми, если бы не отдельные археологические находки из различных частей бывшей Византийской империи.
Так, были найдены две частные печати Константина Алана. Первая, небольших размеров второй половины XI в., представлена в коллекции Dumbarton Oaks в Вашингтоне. На ее аверсе нанесено изображение святого Георгия, держащего в правой руке копье, а в левой – опущенный на землю щит. По сторонам – вертикальная надпись: "Святой Георгий". На реверсе: "†Господи, помоги Своему рабу Константину Алану†".
Вторая печать второй половины третьей четверти XI в. представлена в другой частной коллекции. Она была найдена в Болгарии, в районе Асеновградско, где располагалась средневековая крепость Петрич. На аверсе – надпись: "Богоматерь, помоги Своему рабу". На реверсе – ее продолжение: "Константину Алану†".
Место находки второй печати оказалось связанным с еще одним важным открытием. Еще в 1903 г. в той же Болгарии, возле с. Изгерлии (совр. Величково), Пазарджишко, был найден клад. Он состоял из золотого креста, серебряной византийской посуды весом около 7 кг и 25 кг золотых византийских монет. На одной из чаш драгоценного византийского сервиза нанесена гравированная надпись, позволившая установить хозяина. Надпись имела следующее содержание: "†Господи, помоги Константину Алану, проедру†". В настоящее время находка хранится в Музее Бенаки в Афинах.
Исторически сокрытие клада связывают с печенежским вторжением в 1053 г. или с несколько более поздним временем. Сам драгоценный и престижный характер сервиза свидетельствует о богатстве и высоком социальном положении Константина Алана. О том же – и его военный титул проедра, который был одним из самых высоких в Византии, превосходя титул магистра. По мнению исследователей, его получение могло быть определено только какими-то особыми личными заслугами Константина Алана. Так, мы узнаем о движении по имперской военной службе аланского аристократа, сменившего и место своей службы в Византийской империи.
В 2015 г. при раскопках предвратной башни Анакопийской крепости – столицы раннесредневековой Абхазии – была обнаружена медная двусторонняя печать. На аверсе – уже известное нам изображение святого Георгия в образе юного воина. Он изображен в рост с копьем и треугольным щитом. На воине – латные доспехи, плащ и портупейный ремень с мечом, убранным за спину. По сторонам фигуры вертикальная надпись: "Святой Георгий". На реверсе – другая, содержание которой недавно было уточнено отечественными специалистами А. Ю. Виноградовым и В. Н. Чхаидзе: "†Господи, помоги Своему рабу Константину, сыну протопроедра и эксусиакратора всей Алании†". Печать датируется временем около 1065–1075 гг.
Родной сестрой Константина Алана была Ирина, ставшая супругой Исаака Комнина – старшего брата будущего императора Алексея I Комнина. В известных источниках также особо подчеркивалось, что она была дочерью правителя «всей Алании». Другим их братом, или ближайшим родственником, мог быть аланский магистр Иоанн, служивший непосредственно при императорском дворе. Именно он спас Исаака и Алексея Комниных, предупредив братьев о заговоре с целью их убийства.
Представление Константина Алана как сына верховного аланского правителя открывает основания для получения им придворного титула магистра, под которым он и стал впервые нам известен: находясь на службе непосредственно в Византийской империи, дослужился до звания проедра, тогда как его отец, правивший в Алании, носил следующее высокое звание протопроедра. Этот титул присваивался узкому кругу близких родственников императора и самых высших чиновников Византийской империи.
Родной сестрой Константина Алана была Ирина, ставшая супругой Исаака Комнина – старшего брата будущего императора Алексея I Комнина. В известных источниках также особо подчеркивалось, что она была дочерью правителя "всей Алании". Другим их братом, или ближайшим родственником, мог быть аланский магистр Иоанн, служивший непосредственно при императорском дворе. Именно он спас Исаака и Алексея Комниных, предупредив братьев о заговоре с целью их убийства.
К сожалению, мы не знаем о положении Константина по вопросу о престолонаследии в Алании. В самом начале XII в. ее правителем был Росмик, видимо, носивший христианское имя Андрей. Некоторые исследователи и его считали братом Ирины. Но отцом Константина Алана, несомненно, был великий правитель Алании Дорголел, крестильное имя которого, видимо – Гавриил. Время правления Дорголела стало временем максимальной централизации власти в Аланском государстве, которое активнейшим образом действовало и на международной арене.
Установление родства Дорголела и Константина Алана как отца и сына, возможно, может внести некоторые нюансы в восприятие нами каких-то известных событий того времени. В интересующий нас период активные действия в Закавказье разворачивал знаменитый полководец, султан тюрков-сельджуков Алп Арслан (Мухаммед), принципиальный враг Византии. Там его активным вассалом выступал уже известный нам курдский эмир Абу-л-Асвар.
В 1062 г. по приказу Византии со стороны Картли, где правил Баграт IV – зять Дорголела, были расширены горные дороги для вывода военных сил. В том же году именно аланские войска Дорголела совершили опустошительный поход в Закавказье против владений Абу-л-Асвара в Арране. Вторжение заставило последнего на следующий год сильно укреплять Ганджу. В 1064 г. Алп Арслан вторгся в Картли. Баграт IV признал свою вассальную зависимость от султана и обязался выплачивать налог, налагавшийся на немусульман. Но в октябре 1065 г. аланы совместно с шакинцами вновь вторглись в Арран, совершая там страшные опустошения и захватывая огромное число пленных. Абу-л-Асвар даже не посмел выйти из Ганджи, чтобы сразиться со вторгавшимися.
В 1067 г. мстивший Алп Арслан подчинил Кахетию и вторгся в Картли, захватил ее вплоть до Мцхеты, а также Тифлис и пять месяцев оставался там. Баграт IV спрятался в горах, снова приняв клятву верности султану в начале 1068 г., затем вновь ей изменив. В горах от зимней стужи погибло все войско картлийцев. Алп Арслан в январе-феврале 1068 г. выступил в поход против Алании, но из-за снежной погоды, потеряв большую часть воинов, животных и палаток, вынужден был вернуться.
Развитие событий ясно показывает, что Алп Арслан прекрасно понимал, кто был его основным врагом. В 1068 г. аланский правитель Дорголел с 40 000 войском вновь совершил успешный поход на Ганджу против нового сельджукского правителя Фадлона. "Матиане Картлиса" будет утверждать, что вторжение было организовано Багратом IV, который, поставил во главе войска своего сына. Конечно, вторжение вполне могло быть инспирировано картлийцами. Но они не могли играть столь важной, а тем более руководящей, роли в самом походе. Баграт IV, как мы знаем, постоянно прятался от армии сельджуков, безвольно до этого потеряв свое войско в горах. Возможно, кроме всех прочих политических, династических и конфессиональных интересов Дорголел не забыл и о той смертельной опасности, которой некогда подвергся Константин Алан именно от действий Абу-л-Асвара.
АВТОР: А. ТУАЛЛАГОВ
«Северная Осетия», 26.07.2019